Изучение английского

  • Виталий, я выложил ссылку на аудио Мастер и Маргарита на английском языке. Вам нравится такой английский, грамматика, лексика, красота английского слога? Вам нравится чтение, произношение. Полезно ли этот аудио для изучения языка,?

  • Да, я ее получил.
    Произношение отличное, но кем озвучивается книга? Как я понимаю, это делает нерусский человек.
    Чтение тоже прекрасное.
    Все остальное можно было бы охарактеризовать этим же словом, но мне эта книга неинтересна, я ее не читал и не собираюсь.Меня интересуют несколько другие литературные материалы.
    Я не считаю, что она будет полезна для изучения английского языка, но этто мое персональное мнение.

  • актер George Guidall. Не читали и не собираетесь. Тут я лучше промолчу.

  • У каждого из нас есть свои литературные предпочтения.
    Я даже фильм по этой книге не смог смотреть:мне он был неинтересен. Как говорится, не моя тема. Но это так---лирическое отступление.

    Почему бы не взять что-нибудь полегче и поинтереснее. например, любое произведение Агаты Кристи? Отличный английский язык и много новых слов и выражений.

  • Можно использовать и другие книги. Эта книга гениальная. Читать её исключительно интересно. Великолепная лексика, великолепная грамматика, великолепное выразительное чтение. Но мы не дошли до того, как использовать для обучения. И не дойдём, нет желающих подумать. Намекну. В одном из стримов Вогнистой у неё спросили: что Вы думаете о методе Ильи Франка? Она ответила: не особенно понимаю какой от него толк. Текст с параллельным переводом, и что? А участники обсуждения знают в чём достоинство и недостаток данного метода? Не знают и не хотят знать.

  • Метод чтения Ильи Франка
    Мой метод чтения: как он родился и чем он может быть полезен

    В 1999 году, будучи преподавателем Российского Гуманитарного Университета, я был вынужден давать частные уроки немецкого языка (в этом году случился дефолт, и преподавательская зарплата сделалась чисто символической). Моим учеником стал бизнесмен, который собирался навсегда покинуть Россию и уехать в Германию. Немецкого он не знал вовсе.

    Я, как обычно, начал обучение с нескольких вводных занятий, на которых объяснил ученику и поупражнял с ним произношение и некоторые основы грамматики (дал — в самых общих чертах — склонение существительных и прилагательных, спряжение глаголов, виды прошедшего времени, общее понятие о конъюнктиве, порядок слов в немецком языке), после чего приступил к разговорной практике.

    Насколько мне известно, распространенным подходом является постепенное изучение языка по учебникам, каждый раздел которого представляет собой какую-либо тему и определенную порцию грамматики. В таком подходе мне видятся два недостатка: во-первых, совершенно искусственное увязывание определенной лексической темы с той или иной грамматикой, во-вторых, невозможность свободного разговора. Что это за разговорная практика, если, например, о склонении прилагательных или об условном наклонении ученик сможет узнать лишь через несколько месяцев после начала обучения (а то и через год или даже через несколько лет — в случае школьной программы)? Получается так: давайте разговаривать, но только без прилагательных и без попыток сказать фразы вроде: «Если бы у меня был такой велосипед...»

    В действительности, насколько я понимаю, это решается следующим образом. Преподаватель говорит: «Расспросите друг друга о том, что вы делали вчера вечером». Понятно, что это никакая не речевая практика, а лишь упражнение на определенный вид прошедшего времени. Поэтому я думаю, что с самого начала нужно дать ученику основы грамматики (это могут быть 3—4 занятия), после чего можно переходить к разговорной практике и к разным темам (ситуациям, обсуждениям, сообщениям), постепенно расширяя, уточняя, упражняя грамматику (и не связывая ее с какой-либо лексической темой).

    (Конечно, человек вполне может освоить язык без всякой грамматики и даже без всякого учителя — при условии, что он окажется полностью в иноязычной среде. Такую ситуацию мы здесь не рассматриваем.)

    Возвращаюсь к рассказу о своем ученике. Мы познакомились (за несколько занятий, в общих чертах) с немецкой грамматикой и начали разговаривать. Разговор велся на основе тематических текстов, взятых из учебника, однако не был никак грамматически ограничен, то есть был совершенно свободным (не заданным). Я лишь подсказывал иногда правильный вариант высказывания или какое-нибудь слово, помогая речи собеседника (теорию он уже знал, оставалось только приладить ее к практике, то есть привыкнуть).

    И вот в определенный момент ученик попросил меня часть занятия отвести на чтение, причем так: чтобы мы вместе читали текст и чтобы я при этом подсказывал значение незнакомых ему слов и оборотов речи. Мне было жалко отрывать на это время от разговорной практики, поэтому я стал каждый раз давать ему распечатанный текст для самостоятельного чтения, в котором указывал (в скобках) значения слов (я ведь знал, какие слова и обороты ему неизвестны).

    Поскольку мой бизнесмен ранее работал в милиции (полиции), я дал ему читать детектив. Однако тут же выяснилось, что этот вид чтения ему совершенно не подходит: бывший полицейский негодовал и говорил, что так не бывает, что автор ничего не понимает и пишет полную ерунду. Мы поискали другое чтение и остановились на сказках братьев Гримм, которые удивительным образом не просто нравились бизнесмену, но и вызывали полное его сочувствие: он смеялся, сопереживал героям и т. п.

  • Прошло несколько недель, и я уже не знал, какие слова он знает, а какие — нет. Поэтому я стал подписывать (в скобках) не перевод отдельных слов, а перевод кусочков предложения, то есть стал давать полный перевод предложения, разделив его скобками на небольшие отрывки — следуя, конечно, логике предложения. При этом возникла необходимость пояснять отдельные слова — причем не только давать их точное значение (то есть указывать сначала исходное, первоначальное значение, а затем то, которое слово имеет в данном тексте), но и приводить словарную форму (в случае, например, нерегулярных глаголов в прошедшем времени), а иногда и добавлять слово, от которого комментируемое слово произошло. Выглядело это примерно так (заменяю немецкий текст на английский, поскольку так будет понятнее большему числу читателей):

    ON a time (однажды: «в одно время») there lived (жили-были: «там жили»; to live [lɪv] — жить) a king and a queen in Erin (король и королева в Эрине /в Ирландии/), and they had an only son (и был у них единственный сын: «они имели единственного сына»; to have — иметь; son [sʌn]). They were very careful (они очень заботились /о нем/: «были очень заботливы»; care [keə] — забота; to care — заботиться; careful — заботливый, внимательный) and fond of this son (и /очень/ любили своего сына: «/были очень/ любящими этого сына»; fond [fɔnd] /of smb./ — испытывающий нежные чувства, чувство привязанности /к кому-либо/); whatever he asked for (что бы он ни попросил; whatever [wɔt'evə] — что бы ни; to ask — спрашивать; просить) was granted (/ему/ разрешалось: «было разрешаемо»; to grant [grɑːnt] — даровать, жаловать; разрешать, давать согласие /на что-либо/, удовлетворять /просьбу и т. п./), and what he wanted he had (и что он хотел, он имел = получал; to want — хотеть).

    Вы видите, что кое-что дано через знак равенства или стоит в кавычках. Дело в том, что, поскольку переводились уже не отдельные слова, а отрывки текста, нужно было делать выбор между более дословным и более литературным переводом. Ведь полностью дословный перевод может затемнять смысл текста и даже быть вовсе непонятен. Поэтому было придумано следующее: в тех случаях, когда дословный перевод смотрится совсем коряво и мешает пониманию или его затормаживает, комбинировать его с литературным (вводя литературный перевод через знак равенства). Можно делать и наоборот: давать сначала литературный перевод, а затем — дословный (вводя его двоеточием с кавычками). Переводчик сам выбирает, что ему удобнее в каждом конкретном случае.

  • Тут стоит, пожалуй, заметить, что перевод (в скобках) каждого отдельного слова сделал бы текст практически непонятным, а чтение страшно замедленным.

    Итак, включение (при помощи скобок) в оригинальный текст трех вещей: дословного перевода, литературного перевода (добавляемого только там, где это необходимо) и краткого лексического комментария (тоже только там, где он важен для точного понимания значения слова и его исходной грамматической формы) дает максимальное приближение перевода к оригиналу и при этом не особенно тормозит восприятие текста (более того: читатель, понявший отрывок и без подсказки, может пропускать написанное в скобках, то есть перевод и комментарий).

    Далее я подумал: «И все же читатель, читая оригинальный текст с подсказками, похож на человека, который все время плавает, держась за доску. А что если дать ему возможность поплавать без доски — хотя бы очень короткими промежутками?» И тогда я разделил текст на небольшие отрывки (по несколько строчек): сначала шел отрывок с подсказками, а затем тот же отрывок повторялся — но уже без подсказок. Читатель сначала читал отрывок с подсказками («адаптированный» — не в смысле упрощения текста, а в буквальном смысле слова: «приспособленный»), а затем прочитывал тот же отрывок «свободно» (поскольку он не успевал забыть перевод и комментарий). Я думаю, что запоминание лексики и привыкание к структуре языка происходит преимущественно именно при чтении неадаптированного отрывка, так как из-за отсутствия перевода активизируется внимание.
    Вновь возвращаюсь к рассказу об ученике. Комбинирование разговорной практики с интенсивным чтением дало следующий эффект: во-первых, он уже знал (пассивно) все те слова, которые встречались в новых тематических текстах (предназначавшихся для разыгрывания ситуаций и построения обсуждений), оставалось их только активизировать. Во-вторых, продолжая читать, он не забывал эти слова (ведь большой проблемой при освоении языка является то, что в определенный момент ученик начинает «буксовать»: он забывает старый материал с той же скоростью, с какой ему поступает новый).

    На этом я заканчиваю рассказ об ученике и перехожу к рассказу о том, на чем основан мой метод чтения. Представьте себе: вот вы прошли некий начальный (или обзорный) курс языка (с предподавателем или по самоучителю) и приступаете к чтению такого текста — снабженного переводом и комментарием, но не упрощенного. Допустим, что вы уже знаете несколько сотен или даже пару тысяч слов. Начиная читать, вы словно выходите в открытое море — словарный запас писателя вполне может превышать 20 тысяч слов. (Кстати сказать, никакой учебник никакого уровня вас стольким словам не научит. К учебникам обычно прилагаются словарики — посчитайте сами, сколько там слов.) Поэтому сначала на вас обрушивается лавина новых слов и оборотов, и вы думаете: «Как мне это все запомнить? Не занимаюсь ли я сейчас бессмысленным делом?» Однако фокус в том, что в речи (в том числе и в письменной) слова и обороты постоянно повторяются, «прокручиваются». Именно за счет такого постоянного повтора и происходит запоминание. Этим освоение иностранного языка отличается от изучения, например, географии или истории. Занимаясь историей, вы вынуждены запомнинать всё новые и новые, неповторяющиеся вещи. Занимаясь языком, вы бесконечное количество раз встречаетесь с теми же самыми словами и явлениями. Хорошо иметь хорошую память, для многих предметов она просто необходима, но для освоения языков она совершенно необязательна. Вы в этом убедитесь, прочитав несколько десятков страниц книги, адаптированной таким способом (правда, несколько десятков — это считая без адаптации, которая увеличивает размер текста примерно в 3,5 раза). Главное же: читать нужно интенсивно (чем интенсивнее, тем быстрее все «прокручивается», тем быстрее происходит запоминание лексики и привыкание к языку). Неплохо было бы читать хотя бы час в день. А еще лучше — два часа. Или три, или четыре... (Язык — это ледяная горка, на которую невозможно медленно взойти, но можно быстро взбежать. Язык — это не предмет изучения, а дело привычки: как плавание, вождение автомобиля...) Надоест или станет из-за чего-либо невозможно — сделайте перерыв на неделю, а потом снова так — пока не станете читать свободно и не перейдете к свободному чтению без подсказок (это должно произойти через несколько месяцев). Мой метод чтения — это не навсегда, это лишь, так сказать, строительные леса. Их надо будет в определенный момент убрать.

  • Здесь стоит заметить, что принцип подачи лексики в учебниках противоположен тому, какой вы встречаете в книгах. Если в книгах лексика все время повторяется, то каждый новый текст учебника строится преимущественно на совершенно новой лексике. А поскольку она в следующих текстах (в следующих разделах) будет повторяться минимально, ее довольно трудно запомнить.

    Тут я скажу пару слов о себе и об особенностях своей памяти. Я всегда любил заниматься языками (с 11 лет — как только в школе начал учить немецкий), это стало моим увлечением, а потом и профессией. При этом память у меня не просто слабая, а даже, честно говоря, какая-то инвалидная. Например, я всегда с трудом запоминал свой адрес, номер телефона (номер своего телефона я и сейчас не помню и ношу его с собой вложенным в паспорт), имена знакомых. Когда мне было лет 20, я подумал, что неплохо было бы учить стихи наизусть (поскольку занимался в Московском Университете литературоведением и вообще интересовался поэзией). У меня ничего не получилось: я забывал выученное на следующий день. Затем я повторял, но потом все равно забывал. Я и сейчас не знаю наизусть ни одного стихотворения, хотя люблю поэзию и постоянно читаю стихи. Я не помню ни одного алфавита — ни русского, ни латинского (не говоря уж о таблице умножения). Содержание прочитанной книги я почти полностью забываю спустя две недели. Я очень люблю читать книги по истории, но это, как говорится, не в коня корм. Несмотря на свое увлечение языками, я не мог одолеть ни один учебник дальше половины: просто забывал слова и грамматику и переставал понимать тексты. Зато вот что у меня получалось: я брал книгу на иностранном языке, о котором получил только начальное представление, брал словарь — и начинал читать. Например, моей первой немецкой книгой, которую я прочел в возрасте 13 лет, был «Крошка Цахес» Гофмана. Сначала я читал медленно (все время заглядывая в словарь), не все понимая, — читал как в тумане. Но затем (где-то уже на половине текста) туман начал рассеиваться. Затем я читал уже разные немецкие книги, а через год читал свободно, то есть без словаря (точнее сказать, в словарь я заглядывал, но мог и не заглядывать, так как на странице мне встречалось в среднем одно незнакомое слово). В 15—16 лет я научился читать и по-французски (читал, в основном, Бальзака), а в 17 — по-английски (Вальтер Скотт и т. п.) Сейчас я читаю книги почти на всех европейских и на некоторых восточных языках.

  • Итак, запоминание слов и оборотов при освоении языка обеспечивается их постоянным повтором. Но есть еще один важный момент, который мощно помогает запоминанию. Возьмем для примера четыре слова: «дом», «начаться», «соседний», «пожар». Если учить их по отдельности (снабдив переводом на родной язык), то выучить их, конечно, можно. Однако, если продолжать учить слова таким образом, то, когда их будет уже не четыре, а, скажем, сорок или четыреста, произойдет следующее: столбики слов (на иностранном и родном языке) как бы сместятся по отношению друг к другу. Вы будете помнить, что вы учили вот это слово, оно вам уже как родное, только не будете помнить, что же именно оно означает. Если же мы соединим вышеуказанные четыре слова в предложение: «В соседнем доме начался пожар», то запомнить эти слова будет гораздо легче, поскольку они связаны общим смыслом и как бы поддерживают друг друга. В речи (устной и письменной) мы встречаемся именно с такими связанными словами. Скажем так: запоминать отдельные слова — это первый, самый трудный способ запоминания. Запоминать слова в связном тексте — второй, гораздо более рациональный способ. Но это еще не всё, есть и третий способ. Представьте себе, что вы живете в деревне — и вдруг слышите крик: «В соседнем доме начался пожар!» В вас тут же пробуждается страх за соседей и сочувствие к ним (если вы хороший человек), а также (в любом случае) страх за свой собственный дом (ведь огонь может перекинуться и на него). Коротко говоря, к смыслу фразы добавляется чувство, которого не было бы, если бы это было просто предложение из учебника (например, иллюстрирующее какое-либо грамматическое явление). Когда включается чувство и добавляется к смыслу, тогда всё запоминается совершенно железно. Это необязательно должен быть такой экстрим, как горящий дом. Когда вы разговариваете с кем-либо или читаете какое-либо повествование, соответствующие происходящему чувства в вас тоже активны.

    Итак: лучше всего запоминается то, что связано смыслом и вызывает какое-либо чувство. Это дает вам критерий, по которому вы можете сами оценить эффективность того или иного метода освоения языков.

    Лексика и структура языка лучше всего запоминаются в речи: в устной (в свободном — а не на определенное грамматическое правило — разговоре) и письменной (при чтении книги, которая вам интересна — и вряд ли может быть по-настоящему интересен упрощенный и сокращенный текст).