Отрывок из книги Д. К. Джерома "Трое в лодке, не считая собаки" глава 4

I said I'd pack. I rather pride myself| on my packing. Packing| is one of those many things| that I feel| I know more about| than any other person living. (It surprises me myself, | sometimes, | how many| of these subjects there are.) I impressed the fact| upon George and Harris, | and told them| that they had better leave| the whole matter| entirely to me. They fell into the suggestion| with a readiness| that had something uncanny about it. George put on a pipe| and spread himself| over the easy-chair, | and Harris| cocked his legs on the table| and lit a cigar.

This was hardly| what I intended. What I had meant, of course, |was, |that I should boss the job, | and that Harris and George| should potter about| under my directions, | I pushing them aside| every now and then| with, "Oh, you - !" | "Here, let me do it." "There you are, | simple enough!" - really teaching them, | as you might say. Their taking it| in the way they did| irritated me. There is nothing does irritate me more than seeing other people sitting about doing nothing when I'm working.

I lived with a man once| who used to make me mad| that way. He would loll on the sofa| and watch me doing things| by the hour together, | following me round the room| with his eyes, | wherever I went. He said| it did him real good| to look on at me, | messing about. He said| it made him feel| that life| was not an idle dream| to be gaped and yawned through, | but a noble task, | full of duty| and stern work. He said| he often wondered now| how he could have gone on| before he met me, | never having anybody to look at| while they worked.

Я сказал, что буду укладывать вещи. Я горжусь своим умением укладывать вещи. Упаковка - это одно из многих дел, в которых я, несомненно, смыслю больше, чем кто бы то ни было (даже меня самого порой удивляет, как много на свете таких дел). Я внушил эту мысль Джорджу и Гаррису и сказал, что им лучше всего целиком положиться на меня. Они приняли мое предложение с какой-то подозрительной готовностью. Джордж закурил трубку и развалился в кресле, а Гаррис взгромоздил ноги на стол и закурил сигару.

Я, признаться, на это не рассчитывал. Я-то, конечно, имел в виду, что буду направлять работу, и давать указания, а Гаррис и Джордж будут у меня подручными, которых мне придется то и дело поправлять и отстранять, делая замечания: "Эх, вы!..", "Дайте-ка уж я сам...", "Смотрите, вот как просто!" - обучая их таким образом этому искусству. Вот почему я был раздражен тем, как они меня поняли. Больше всего меня раздражает, когда кто-нибудь бездельничает, в то время как я тружусь.

Однажды мне пришлось делить кров с приятелем, который буквально приводил меня в бешенство. Он мог часами валяться на диване и следить за мной глазами, в какой бы угол комнаты я ни направлялся. Он говорил, что на него действует поистине благотворно, когда он видит, как я хлопочу. Он говорил, будто лишь в такие минуты он отдает себе отчет в том, что жизнь вовсе не сон пустой, с которым приходится мириться, зевая и протирая глаза, а благородный подвиг, исполненный неумолимого долга и сурового труда. Он говорил, что не понимает, как мог он до встречи со мной влачить существование, не имея возможности каждодневно любоваться настоящим тружеником.